ГЛАВА 7.

Бедняга! И родная мать
Его бы не могла узнать.
Нужды и голода печать
На лоб его легла

Вальтер Скотт, "Мармион".

Прошла ночь, а утром штрафная рота, с аппетитом позавтракав в столовой, отправилась в поле, твёрдо решив норму не делать. Это грозило лёгкой головомойкой со стороны Райта, но зато позволяло экономить силы в этой неравной борьбе. А продержаться нужно было во что бы то ни стало. Перед обедом наведался Райт. Он закурил, окинул беглым взглядом ту небольшую площадь, которую с таким трудом выкопали мужики, и, взяв циркуль, начал сосредоточенно измерять. Все молча ждали его решения.
- Если вы и дальше будете продолжать в том же плане, то вечером будете отчитываться перед подполковником - заявил Райт и ушёл с самым несчастным видом. Не то чтобы все боялись встречи с начальством, но мужикам не хотелось падать в глазах бригадира, а потому после обеда решили подналечь. И надо сказать, что к вечеру они ухитрились дать 70%, нормы. Но это была "предсмертная" агония. На следующий день наступил кризис. Мужики были больше неработоспособны. Да и столь нудная работа привела их внешний вид в совершеннейшее растройство: Еськов был похож на огородное пугало, хотя и держался, все остальные выглядели немногим лучше - сказывалось отсутствие женского внимания и долгое ползание по холодной мокрой земле. В поле вышли только пятеро: Ливерца пришлось оставить в бараке, а Сашка Атепаев пошёл выбивать освобождение от полевых работ. Сделал он это так. Пойдя в деревню, Сашка одолжил в одном из дворов медицинский градусник и нагрел его на печке в сушилке до 38,5. Сунув градусник в карман пиджака, он отправился в медпункт. Там работали суровые врачи, которые любую хворь лечили термопсисом. Они же писали заветные освобождения, причём освобождённым лежать не давали: их кормили термопсисом и заставляли подметать территорию. Отстояв очередь, Сашка проник в медпункт, где ему дали градусник и посадили на лавку у стены вместе с другими больными мерить температуру. Ровно через четыре минуты градусники отбирались, поэтому в число освобождённых попадали обычно только больные с температурой на грани летального исхода, однако 38,5 так-же вызывали у эскулапов внимательное уважение. Сашку выстукали и выслушали, ничего, кроме несмертельных хрипов, не нашли, но дали целую кучу термопсиса и, выписав освобождение, велели одеваться. На радостях Сашка стал делать это слишком активно, и на пол вдруг упал медпунктовский термометр. У него отобрали освобождение, но он кричал, что градусник не его, поэтому Сашку вновь посадили на лавку раздетым по пояс и дали новый градусник. Через три минуты он показал З7,4, но веры Сашке уже не было. Его заклеймили, как симулянта и велели отправляться в поле. Но в поле он не пошёл. В осенней грязи ковыряли картошку Данилюк, Еськов, Мануйлов, Морозов и Родионов. Родионов уже в одиночестве вёл все тринадцать рядков выделенные мужикам. Остальные же неспеша выбирали картофель. С утра Райта не было ни в поле ни в лагере, и все находились в прекраснейшем расположении духа. То и дело устраивались паузы, во время которых мужики посматривали на девочек и посмеивались над их рвением. Руководство над ними приняла "коробочка" - бригадир соседней бригады. Она всячески пыталась расшевелить их, но это ей никак не удавалось. Весь день мужики профилонили, но Райт так и не появился и всё им сошло с рук.

На следующий день у Серёги Морозова опухла рука, и сопровождать его в медпункт вызвалась половина штрафной роты. Еськов и Родионов отправились в поле создавать у Райта "эффект присутствия". Утром медпункт был предусмотрительно закрыт, в лагере оставаться было нельзя, работать Серёге не улыбалось, а все остальные дружно заявили, что не оставят товарища в беде, поэтому мужики направили свои стопы в деревню. Купив в сельпо конфет, они долго шатались по деревне, с хрустом грызя карамель и приводя в трепет деревенских ребятишек своим разбойным видом, но в деревне все дороги ведут в поле. Ещё издали среди зелёного моря неубранной картошки мужики заметили фигуру Еськова, который сидел на своём ведре, подперев рукой голову. Невдалеке Родионов ковырялся лопатой в ботве. Завидев мужиков, он стал им делать какие-то знаки, показывая в сторону приближающегося Райта. Вовка тряс рукой, корчил рожи и хватался за собственные запястья. Серёга схватился за руку и застонал. Остальные приняли постный вид. Подойдя, Райт произвёл дознание и вяло выругался. Видно было, что и он выдохся основательно. Однако он на полном серьёзе заявил, что если и сегодня норма не будет выполнена, то он гарантирует большие неприятности. Мужиков это заставило серьёзно задуматься. Но к счастью фортуна не отвернулась от них. После обеда, когда стало ясно, что мужики и на 70% не смогут выполнить норму, вдруг хлынул ливень. Это было спасением. На следующий день мужики снова скрипели зубами, ползая по земле на четвереньках, но даже не глядели в сторону девочек. И тут Райта осенила гениальная мысль: он решил объединить штрафную роту с девчонками-биологинями, которые в своё время тоже бросили своих мужчин на произвол судьбы. Мужская солидарность и чувство мести ко всей женской половине рода человеческого требовали отказаться, но могли ли мужики устоять перед возможностью вновь взять лопаты в свои руки! Они мстили своим девочкам, работая как звери. Райт от умиления и радости едва не прослезился.

И работа закипела.
Рядом дружно убирали
Поле девочки из группы
Девятьсот сорок четыре
Часто мстительные взгляды
Мужики на них бросали.
Родионов взял лопату
И с Беляевою Ленкой,
Разбитной биологиней
Стали рыть они картошку
Кто кого перекопает.
Вскоре выступил на Вовке
Пот испариной тяжёлой
И дыханье вырывалось
Из груди с тяжёлым свистом
Бросив вёдра и лопаты
Остальные наблюдали
За исходом поединка.
Родионов кончил первым,
Но с трудом назад вернулся
И уселся вскоре в травку,
Чтоб немного отдышаться.
...................................................
С редким воодушевленьем,
Подгоняемые местью
Расправлялись в чистом поле
Мужики с картошкой дружно.
Райт крестился и не верил
Неожиданному счастью.