ГЛАВА 8 /особая/.

Расказывают девочки.

Всё началось серьёзно после обеда. Мы все лежали на куче картошки, прикрытой ботвой. Мальчики курили. Очередной пятнадцатиминутный перерыв, как всегда затянулся. Естественно мы возмутились. Что нами руководило: благородное желание принести ФЕНу славу и услышать от "полкана" /ещё его называли Иваном Даниловичем Синицином/ отеческое спасибо? или покончить с проклятой картошкой, ибо "героям" предполагались в этом смысле некоторые льготы - отличившиеся уезжали первыми. Неизвестно как мальчикам, а нам уже не доставляло удовольствия по утрам отрывать своё тело от промёрзших матрасов. Скорее всего нами руководило и то и другое.
Итак, мы возникли.
- Саша ,- Мануйлову Люба с Надей. - Пойдём!
Саша в смятении - с одной стороны упрёк в глазах девочек, больно ранящий рыцарское сердце, с другой - красноречивые взгляды мальчиков: в них любопытство, чья возьмёт. Перетянули сильные руки мальчиков /понятно, что девочки взглядами не ограничились/. Неизвестно как долго продолжалась бы возня в картофельной куче, если бы не Женька Ливерц. Нет, вы только подумайте - нахальный взгляд из-под длиннющих опущенных ресниц, невозмутимая поза. Ну это уж слишком! Решительно хватаем лопаты - последняя надежда разбудить в мальчиках их уснувшую совесть. Неужели они позволят оскорбить своё мужское достоинство? Помогло! Потихоньку мальчики сползли с кучи, взяли у нас лопаты, наши мягкие женские сердца были подкуплены шутками мальчиков. Обстановка временно нормализовалась. Мы закончили свои полосы и перешли на новое поле. Как снова перекур?
- Ну, девочки, у костра!
- Только не долго!
- Ладно.
Если их невозможно было стащить с холодной кучи, то от горячего костра и подавно не оттащишь. Терпение имеет границы. Вот тут возник меж нами спор стоит ли принимать "крутые" меры: некоторые пылали негодованием и гневом /их было большинство/, другие были настроены более миролюбиво.
- Нельзя же так сразу, расколется группа, вы знаете, что это такое ? - говорила Люба Волкова.
- Ну знаете, хватит !- заявила Надя Аткина.
- К оружию !!! - крикнула Наташа Хазова и вступила в единоборство с Женькой Ливерцом. Тот не устоял перед таким натиском. Через несколько минут мы овладели частью лопат. Мальчики всё восприняли как шутку, а может быть просто считали невозможные серьёзно вот так "отпочковаться". Что было дальше? Дальше мальчики курили. Мы взяли отдельную полосу и, яростно работая лопатами и поглядывая в сторону мальчиков, думали: правильно ли мы сделали ? а в слух говорили: так им и надо, пусть не думают, что убирать легче, чем копать. С честью выполнив задание мы топали домой... одни. В столовой наших мальчиков не было. Мы забеспокоились, попросили оставить им ужин. В это время мальчики в гордом одиночестве корпели над своей нормой, которую они так, кажется, и не выполнили. Пришли в лагерь злые и не удостоили нас даже взглядом. А ведь мы ждали их в надежде, что к завтрашнему дню всё станет как прежде. Вечером в палате мы устроили такие дебаты, схлестнулось столько точек зрения, было столько крику. Слава богу мальчикам не приходилось слышать как кричат девочки. И потянулись унылые дни. Мы с утра до вечера беспросветно работали и выполняли норму, мальчики продолжали часто отдыхать /преимущественно курили/ и не выполняли нормы. Единственной темой наших разговоров были мальчики и злополучный бунт, наш лагерь раздирали разногласия: Люба говорила - надо воссоединиться, вы видите им трудно; Надя Аткина - ну нет, ни за что, пусть, бесстыжие, поработают сами; остальные говорили или как Люба или как Надя. Середины не было. А в лагере мальчиков царило полное единодушие /так нам казалось по крайней мере, ох и бесило нас это спокойствие/. Единственное, что удручало их - стабильное не выполнение нормы. И вдруг мальчики оживились. В помощь им дали очаровательных биологинь. Достаточно было Саше Мануйлову пробежать /бодрой рысью/ с двумя вёдрами, более того, остановиться около нас и показать "нос", как в нашем стане мгновенно установилось поразительное согласие. Мы молча скрипели зубами, потому что ревность - единственное что выводит женщину из равновесия безотказно. Теперь мальчики проходили мимо нас задрав носы, убийственно улыбаясь, нам ничего не оставалось делать как строить глазки физикам, работавшим по-соседству. Мы выбились в передовики. Полкан оценил наш доблестный труд и наградил нас рукопожатием, а мальчики - молчаливым презрением. А воссоединиться нам помещала гордость - и мужская и женская, никто не хотел идти навстречу другому первым.